— Спасибо! — сказал я ему.

Вернулся сержант, и мы стали вносить данные. Сначала меня, потом моего секунданта. Володя очень медленно писал, чем злил Эдика, который пыхтел. Если бы еще чуточку дольше, думаю, он бы влепил ему. Но нужно отдать должное — у моего секунданта каллиграфический почерк.

Как раз в это время пришел придурок и притащил какого-то парня, который еле стоял на ногах. Спиридонов подошел и зарегистрировал себя и своего секунданта. Миша говорил за него, потому что тот лыка не вязал, только головой махал. Пьяного парня звали Семенов Константин Сергеевич. Судя по нашивке, он обычный владеющий.

Сержант внимательно проверил данные, и потом мы все расписались, кроме Константина, тот просто крестик поставил. Эдуард махнул на него рукой, что и так сойдет. Секунданты — это больше дань традициям, дополнительные наблюдатели, которые могут теоретически оспорить результаты поединка.

Мы остались одни, нас попросили подождать минут двадцать, подготовиться, разогреться, а сержант пока сходит по своим делам. Спиридонов начал делать гимнастику, я решил тоже дать своему телу нагрузку.

Ограничился разминкой суставов и приседаниями.

— Володя, а как происходит дуэль? — спросил я у своего секунданта, когда закончил разогреваться. Знаний Бориса в этом вопросе мне не хватало.

— В зависимости от условий. Обычно тот, кого вызвали, может, выбрать, как будет происходить бой: рукопашка, оружие, магия, — лениво ответил мой знакомый. Ему как будто настолько сложно сделать лишнее движение, что он испытывает при этом невыносимую боль. Сдержался, чтобы не треснуть, когда он опять закатил глаза.

Во мне смешалось умение парня держаться и мои навыки. Внешне я вообще не дергал ни единым мускулом. Для голоса бога необходимо испытывать сильные и яркие эмоции, иначе он не будет работать. Но и управлять ими нужно, постоянно находить середину между двумя крайностями.

«Так, главное, чтобы не магия», — подумал про себя. В ней я пока слабее, чем в остальном. Неважно, как, но я решу этот вопрос.

Воспоминания Бориса о его прошлой жизни и выживании

Кулаками я проложил себе путь через магические рудники. Меня забрали от родителей в шестилетнем возрасте. И пока я не мог добывать магические кристаллы, меня использовали, как искателя.

Запускали в узкие пещеры или лазы, где благодаря моему маленькому телу я пробирался вглубь в поисках новых залежей руды. Порой такие исследования тянулись неделями, и, чтобы не сдохнуть, приходилось жрать все, что шевелится. А когда я находил место с магическими кристаллами, возвращался.

Мне давали еду за все дни моего отсутствия, которую в итоге забирали более старшие дети. Но так длилось всего один год, он был самым тяжелым на рудниках. Я почти все время голодал, спасибо песчаным гусеницам, именно они спасали меня, когда желудок прилипал к позвоночнику.

Там, в глубине, я разговаривал сам с собой, чтобы не потерять голос. На моей планете рабам запрещено говорить, даже шепотом. За ослушание сразу следовало наказание — смерть. У раба не может быть голоса.

Пока ты молчишь и работаешь, хоть как-то выживаешь. Чтобы мы не произносили ни звука, на нас повесили магические ошейники. За попытку сказать слово било током так, что отключался, а потом болело все тело. Работать не можешь — голодаешь. Каждый хоть раз испытал на себе такой удар, после него никто не разговаривал. Были парочка особо упрямых, но они подохли от голода.

Мне повезло, я в своих вылазках в пещеры обнаружил, что если забраться поглубже, то там ошейник не работает. Тогда я не понимал, почему. Хотел верить, что это все благодаря большим магическим кристаллам, которые я нашел в одной из пещер и никому о них не рассказывал. Это было мое место, позволяющее тренироваться и использовать свой голос.

Чтобы постоять за себя и прекратить воровство моей еды — стучал кулаками о камни, пока руки не перестали чувствовать боль.

После года тренировок у меня больше никто не забирал паек. Всего лишь нужно забить руками Треба, главного из шайки, которая обдирала таких искателей, как я. Первое убийство я совершил в семь лет. Думал, что от меня отцепятся. Вот только отстали подростки, но их место заняли взрослые.

Раз у меня есть силы забить пацана, значит, хватит и на то, чтобы таскать магическую руду. Так я стал работать с остальными. Хоть сил мне не хватало, я продолжал переносить тяжелые необработанные магические кристаллы.

После работы я не мог поднять руки, пальцы не слушались. Это все привело к тому, что меня снова образовались проблемы с пайком. Раз я маленький, много не нужно, тогда начали забирать уже взрослые. Сил драться не было, поэтому снова голод. Но это меня не остановило.

Я по-прежнему лазил в пещеры, где продолжал тренировать голос, чтобы не забыть как говорить. Не позволю тварям сломать меня и забрать то, что по праву мое. Спасибо, уже видел, что может произойти за десять лет молчания.

На рудниках рабы общались жестами и мимикой. По лицу можно было понять все, что хочет сказать человек. Дети, те, кто выживал, когда вырастали, забывали, как говорить, и умели только мычать.

Почти все свое детство я провел в одиночестве и полумраке. Друзей, приятелей и тех, кто тебе поможет, на рудниках нет и не было. Все друг другу соперники. Кто больше работает, тот лучше ест, тому дают раз в год новые вещи. Пайка рассчитывалась на двести душ, и ее исправно скидывали раз в неделю.

Наших хозяев не интересовало, сколько людей на самом деле работает. Поэтому, если кто-то подыхал — еды становилось больше, как и работы. Если мы не выдавали норму, к нам спускались и избивали. А потом паек уменьшился. Пару раз вспыхивали случаи каннибализма, но с любителями человечины быстро покончили.

Чтобы у нас не было проблем и еда поступала без перебоя, все следили за всеми, работали. Если нет, то тебя ждала смерть, и всем плевать, сломал ты руку или ногу, или заболел.

Так и работали. Те, кто не справлялся — получали единственный выбор в жизни: или их убьют, или сами кончают с собой. Мы уважали тех, кто выбирал второе. Хотя бы свою жизнь можешь оборвать сам… как человек, а не раб или животное. Трупы мы скидывали в пещеру. Тогда мне было страшно представить, сколько там собралось костей за все время.

Раз в два года к нам спускались проверить, сколько нас осталось, и, если меньше половины, то присылали новеньких. Главное, выполнение нормы магических кристаллов. Именно тогда я понял, что все тут спустя время становятся животными.

Чтобы не останавливаться на достигнутом, к умению драться руками добавил камни. Приноровился их далеко и метко кидать. Благодаря этому навыку я убил несколько взрослых, которые больше всего меня обдирали. После уже не испытывал больше проблем с едой, если, то что нам скидывали, можно было так назвать. Лепешки из самой дешевой муки, перемешанные с насекомыми.

Живя, как стадо, где каждый сам за себя, никто ни за кого не мстил. Убили, значит, не повезло, больше еды. Вмешаешься — пострадаешь или умрешь. Все думали только о своем существовании.

Потом я научился вытачивать из камней ножи. У нас было развлечение и способ решения споров. Когда людей оставалось совсем мало и с работой бы не справились, мы шли в «круг».

Если ты рисовал его на песке, то вызывал человека на бой. Кто выиграет — тот и прав. Убивать нельзя. Потребовалось два года, чтобы мне не было равного в бое на ножах, вот только на моем теле не осталось и живого места. Я об этом не переживал, главное, выжить, стать сильнее и выбраться отсюда.

Никого не интересовало, что я был ребенком, потом подростком. Важно только, что я ем. Если у тебя рот, то ты такой же, как и все. Или борись и выживи, или сдохни!

Пришел сержант и притащил несколько солдат. Когда они увидели нас, то Эдик сказал:

— Я же говорю вам, аристократы решили бить морды друг другу. Давайте развлечемся? Кто на кого поставит? — спросил он у солдатиков.